Как нужно относиться к критике. Владимир Кличко – умница и чемпион
«Наші Гроші» часто слышат упреки в свой адрес от «героев» наших публикаций. Мол, «зачем же вы так по нашему ведомству топчетесь, вы же только хуже делаете». Доходило до смешного. Вскрытие коррупционной составляющей в цене «вышек Бойко» было названо подрывом национальной безопасности и работой на российских врагов Украины.
Оно и понятно. Любая критическая информация о лузере не заставит его оторвать задницу и встать на путь исправления. Воровал и буду воровать, не учите меня жить.
Но это только лузеры способны на такое наплевательское отношение к самому себе.
Наш суперчемпион Владимир Кличко после важной победы над Александром Поветкиным в интервью Александру Беленькому из «Спорт-экспресса» рассказал, как именно критика (даже не всегда справедливая) помогла ему вылезть из грязи в князи.
– Лет десять назад вот так же, в ресторане, я брал у тебя интервью. Это было вскоре после твоего боя с Корри Сандерсом. После поражения все всегда ищут виноватых: тренер виноват, жена накрутила, ну что угодно, а ты оказался единственным на моей памяти, кто во всем винил только себя. Говорил, что зарвался, и нежных слов для себя не подбирал. Помню, сказал, что упал ниже плинтуса. А ведь после этого было еще поражение в бою с Брюстером. Тем не менее, после таких ударов судьбы и соперников ты восстановился и над тем самым плинтусом поднялся очень высоко. Как тебе это удалось?
– Этот вопрос всегда для меня актуален. 2003-й и 2004-й – это была та еще полоса в моей жизни. Я знаю, почему тогда проиграл Сандерсу. Я к тому времени наелся этих поединков выше крыши. Не мог не драться, потому что у меня был контракт, был промоутер, но я помню, как сегодня: шел в ринг и думал об отпуске. Думал: сейчас уложу его в первом раунде – и отдыхать.
То есть поединок был проигран еще до того, как я зашел в ринг. А с таким взрывным бойцом, как Кори Сандерс, это было смерти подобно: я тогда просто в ножницы влетел. А потом был еще и Брюстер. В течение одного года я проиграл два боя. Меня это просто растоптало.
Меня все критиковали. На мне все поставили крест. В меня брат перестал верить – это уже было после боя с Уильямсоном. Но я-то знал, что тот, кто проиграл Сандерсу и Брюстеру, – не я, не настоящий я. То что произошло – отчасти случайность, отчасти закономерность, но я знал, что способен быть совершенно другим, способен на гораздо большее.
Я тогда уволил всю свою команду. Все изменил. Это было очень тяжело, но я благодарен этим двум проигрышам. С их помощью я стал тем, кто я есть сегодня. Я лучше узнал себя. Я стал сильнее. Перед каждым боем обязательно пересматриваю два этих поединка – с Сандерсом и с Брюстером. Это меня мотивирует. А тогда это был ад, и это для меня всегда как вчера.
У меня не было ни контракта, ничего. Я все потерял. Кругом слышал, что мне надо заканчивать с боксом. Меня топтали все кому не лень. Бой с Брюстером комментировали Лэрри Мерчент, Рой Джонс и, кажется, даже Формен. Найди в «ютьюбе» и послушай, что они говорили. Что подбородок Леннокса Льюиса по сравнению с подбородком Кличко – это гранит. Что теперь ясно: у такого боксера, как Кличко, нет никаких шансов в тяжелом весе. У него нет ни характера, ни подбородка. Точнее есть, но стеклянный. Удар был да сплыл. Короче, он уже никакой. Бывает любопытно послушать, что они говорят обо мне сейчас. А тогда я был один, и я понимал, что, если, как Мюнхгаузен, сам себя из этого дерьма не вытащу – никто этого не сделает.
Это было очень тяжело, но одновременно все эти комментарии были для меня, как соль и перец в супе. Мне это было нужно. Они мотивировали и придавали вкус моей работе и моей жизни. Как-то парень из американского журнала «Ринг» брал у меня интервью и сказал, что он был одним из тех, кто в меня не верил, а я ему ответил: «Я тебе благодарен за это».
Неверие в меня придавало мне силы. Если бы у меня не было тех поражений, я очень многого не узнал бы о жизни и о себе, не знал бы жизнь с одной из ее самых неприятных сторон, и у меня не было бы того характера, который у меня есть сегодня. То, что я имею сейчас – это payback за то время.
Я тогда вывел формулу: путь на вершину очень долгий и сложный, путь с вершины – это один шаг. Ты вспомнил, как я сказал тогда, что оказался ниже плинтуса. Так вот это чувство плинтуса я не теряю никогда. Помню ощущение от того, как этот плинтус упирается мне в лицо. Даже то, как я оказался под ним. Этот привкус во рту остался у меня до сегодняшнего дня. Я помню запах этого плинтуса, и это останется со мной навсегда. Можно назвать это чувством плинтуса.
Знаю, что этот плинтус может в любой момент оказаться под носом у абсолютно любого человека, как бы успешен и удачлив он ни был. И он всегда может снова оказаться под носом у меня. Но чем лучше человек об этом помнит, тем меньше шансов, что с ним это произойдет.